Everyone has a right to be stupid but someone just abuse this privilege
Глава 20 18 марта – 21 марта
День сто семьдесят первый, четверг
Гарри лежал с закрытыми глазами, подсчитывая в уме плюсы и минусы еще одного приступа рвоты. Список плюсов получался удручающе коротким. Раньше рвота была ужасна и болезненна, но, по крайней мере, заканчиваясь, избавляла от чувства тошноты и приносила облегчение. Теперь все изменилось – облегчения больше не наступало. Даже при всех зельях и заклинаниях Помфри Гарри получал лишь краткую передышку, потом тошнота возвращалась с новой силой, а вместе с ней – слабость, боль и уверенность в том, что жизнь, в общем и целом, не задалась.
Тошнота, слабость и боль – и все это на фоне всепоглощающей скуки. Вот во что превратилась его жизнь за три дня в больничном крыле. Гарри повернулся на бок и начал составлять мысленный список посетителей, чтобы поднять себе настроение и хоть чем-то занять голову. Рон и Гермиона, конечно. Джинни, Невилл, Симус, Дин и Трейси Дэвис. Колин, Дэннис, Джастин, профессора Дамблдор, МакГонагалл, Люпин и Трелони, которую Рон прозвал истинным магнитом для несчастий. Терри, Ханна, Мэнди, Падма, Лиза и Стивен. Эрни, Сьюзан, Луна, Панси и Блейз… Гарри призадумался, не начать ли сортировать посетителей по факультетам, курсам или дням визита. Просто для развлечения – и чтобы прогнать мысли о человеке, чье отсутствие бросалось в глаза.
Его не удивляло, что Драко не приходил, особенно с учетом того, как именно Гарри с ним расстался. Гарри содрогнулся при воспоминании о злых словах и резком, без оглядки, уходе: конечно, нельзя винить Драко за то, что тот старается держаться подальше.
Устав лежать на боку, Гарри перевернулся на спину и чуть не подавился, потому что движение снова вызвало тошноту. Целую минуту он жалел, что бросил Драко, но потом напомнил себе обо всех причинах, по которым должен был это сделать.
– Думаю, он спит, – услышал он голос Помфри и осторожно повернул голову, чтобы посмотреть, кто к нему пришел. И сразу же сел, хотя немедленно пожалел об этом, почувствовав спазмы в желудке.
– Боже, Гарри, сейчас… – Драко подскочил к нему, одной рукой хватая за плечо, а другой – подставляя стоявший у кровати тазик. – Тебе вот это?..
– Нет-нет, не нужно, – пробормотал Гарри, снова закрывая глаза и пытаясь решить, в чью сторону повернуть голову, когда спазмы прекратятся. Раскачиваясь, как на качелях – хотя о качелях сейчас лучше не думать, – между выбором: смотреть ли на Драко или на того, с кем он пришел. – Целительница? – наконец неуверенно произнес он.
– Мистер Поттер, – откликнулась целительница Эспозито. Гарри почувствовал, что тошноту удалось временно взять под контроль, и с облегчением открыл глаза.
– Что вы здесь делаете? – спросил он и нахмурился, когда Драко и целительница обменялись смущенными взглядами.
Гарри вопросительно взглянул на Драко, который все еще держал его за плечо. Эспозито кашлянула.
– Мисс Грейнджер написала мне о вашем нездоровье. Я бы хотела осмотреть вас, если вы не против. – Озадаченный, Гарри кивнул. – Мистер Малфой?
Гарри нахмурился еще сильней: он ожидал, что Драко отойдет, чтобы не мешать целительнице работать, но тот только отпустил плечо Гарри и вместо этого взял его за правую руку.
– Что ты?..
– Доверься мне, – коротко ответил Драко.
Эспозито вынула палочку и указала на их соединенные руки.
– Lux Vinculum, – резко сказала она. Ничего не случилось. Драко выдохнул и начал было отодвигаться, но Эспозито жестом остановила его, закрыла глаза и с нажимом повторила: – Lux Vinculum.
На запястье Гарри, обвивая его, медленно проявилась сверкающая лента с кельтским орнаментом, ее конец таял в воздухе.
Драко тяжело сглотнул и прижал руку ко рту, потом медленно покачал головой.
– Черт, нет.
Эспозито мрачно кивнула, взмахнула палочкой, и лента исчезла.
– Что за… – ошеломленно начал Гарри, чувствуя, как начинает сосать под ложечкой.
Эспозито устало потерла лицо.
– Что ж. Теперь мы знаем источник проблемы.
– То есть?
– Ваша болезнь – последствие незавершенной связи.
– Чего?!
– Связи только с одной стороны, без второго участника.
Гарри нахмурил брови.
– Я снова… попал под проклятье? – Эспозито кивнула. – Но… первое вырубило меня на месте. Я заметил бы, если бы попал под второе, разве нет?
– Вероятно. Хотя я подозреваю, что вы просто остались под первым. Думаю, во время вашего развода проклятие сняли только с одного из вас – с мистера Малфоя. Вы страдаете от последствий разлуки с супругом, потому что ваше тело считает, что он у вас есть. – Гарри моргнул, не в силах уловить смысл ее слов. – Когда вы удалялись от супруга в начале связи, вы испытывали тошноту, головную боль и другие неприятные ощущения. Сейчас ваше тело снова начало реагировать на разлуку, хотя связь больше не новая и вам удалось продержаться гораздо дольше, прежде чем состояние стало невыносимым.
– Это невозможно, – категорически возразил Гарри. – Связь разорвали. Я видел это. Я это почувствовал – потому что перестал ощущать, что чувствует Драко. И сейчас не могу.
– Для такого уровня внутреннего взаимодействия нужна двусторонняя связь, – хмуро возразила целительница. – Кроме того – как вы себя чувствуете сейчас?
– Не очень хорошо, но…
– Но гораздо лучше, чем несколько минут назад, – перебила она. – Физически, по крайней мере. Правильно? Когда мы вошли, вы выглядели так, словно вас мучает тошнота. Сейчас – нет. И я думаю, это потому, что мистер Малфой держит вас за руку.
– Но почему… Прошло уже много времени, и после развода все было прекрасно, и…
– При разводе – или примерно в то же время – на вас наложили чары, самые разные. Одни скрывали остаточную связь – вы только что видели, как я через них пробилась. Другие, скорей всего, маскировали симптомы, чтобы нельзя было понять, что происходит, пока не станет слишком поздно.
– А вы как поняли?
– Грейнджер упомянула муравьев, – тихо объяснил Драко. – Я вспомнил, как ты что-то такое говорил, когда мы были женаты.
Гарри взглянул на Драко – и вздрогнул при виде его потемневших, встревоженных глаз.
– Но как…
– Мы не знаем точно, – вмешалась Эспозито, – но почти наверняка это сделал либо МакКей, либо целитель, который присутствовал при разводе.
«Либо Люциус Малфой», – рассеянно закончил про себя Гарри и заметил, как Драко отвел глаза.
– При чем тут целитель?
– Мисс Грейнджер спрашивала, почему в тот день с вами не было меня. Конечно, я собиралась наблюдать за расторжением уз, но как раз в то время, как МакКея поймали, заболела и слегла на две недели. – Эспозито поджала губы и, нахмурившись, продолжила: – Мне сказали, что отец мистера Малфоя поднял большой шум, требовал, чтобы я появилась, и не желал слышать ни о ком другом. Очевидно, пришлось постараться, чтобы уговорить его на замену, и в конце концов он согласился. На целителя Бернарда Колчиса.
– А что говорит Колчис?
– Он уволился из святого Мунго через три недели после развода – какое удачное стечение обстоятельств, правда? Сказал, что нашел работу во Франции. Но и во французской больнице его больше нет. Нигде нет. Сейчас его ищут авроры.
– И вы думаете, что он… что кто-то убрал вас с дороги, чтобы Колчис мог…
– Да. Профессор Дамблдор тоже должен был присутствовать при расторжении уз, но его внезапно вызвали на встречу с послом финских кентавров. Который, как выяснилось, считал, что Дамблдор сам его пригласил. Тогда это показалось обычным недоразумением, но сейчас…
– И правда, удачное стечение обстоятельств, – оцепенело пробормотал Гарри.
– К тому же я предполагаю, что вы оба, мадам Помфри, профессор МакГонагалл и, вероятно, архивариус Министерства были под какой-то разновидностью Конфундуса. Для того, например, чтобы услышали только официальную формулировку разводного заклинания, не заметив ни изменений, ни дополнений. – Гарри кивнул, вспомнив, как быстро и гладко прошла церемония. Не возникло ни малейшего повода заподозрить, что произошло что-то еще, кроме разрыва связи и регистрации развода. – Устроить такое при мне и профессоре Дамблдоре было бы гораздо труднее.
– Но там ведь были и авроры. Разве они не…
– Вероятней всего, и они были под Конфундусом, – с чувством сказала Эспозито. – Впрочем, один из них тоже таинственно пропал.
– Слишком много заклинаний для одного или даже двух человек, – задумчиво произнес Гарри.
Драко сглотнул комок в горле.
– Договаривайте, целительница, – выдавил он. – Вы думаете, что мой отец тоже замешан.
Эспозито с сочувствием взглянула на него и кивнула.
Everyone has a right to be stupid but someone just abuse this privilege
– Я бы сказала, что они втроем: МакКей, целитель и ваш отец – как раз могли бы наложить все необходимые заклятья. Похоже, все было хорошо спланировано. И хорошо исполнено. К сожалению.
Гарри откинулся на подушку, пытаясь осмыслить сказанное.
– Значит, я все еще связан.
– Да.
– С Драко.
– В этом мы не уверены, но я бы сказала, скорее всего, да.
– Но он не связан со мной.
– Нет.
– И я болею, потому что мне его… не хватает?
– В основном, да. Вам нужно, чтобы он был рядом с вами, иначе у вас начнут проявляться признаки абстинентного синдрома. И если мистера Малфоя не будет рядом слишком долго, вы серьезно заболеете.
– Как это вылечить?
– Мистер Поттер, – она тяжело вздохнула. – Все зависит от того, с чем мы имеем дело: старая это связь или новая, кто наложил заклятье и как его наложил. Самый лучший для нас вариант развития событий – это если связующее заклятье новое и наложено целителем Колчисом. Тогда нам нужно будет разыскать его и заставить расторгнуть связь. Если же найти его не удастся, но выяснится, что заклятье не привязывает вас ни к кому определенному, вам просто придется завершить связь с кем угодно, все равно с кем. – Она снова вздохнула. – Самый худший вариант – это если связующее заклятье старое, наложенное еще МакКеем, что мне кажется более вероятным. Тогда вы сможете завершить связь только с мистером Малфоем. А учитывая, что МакКей мертв, повторная связь с мистером Малфоем будет нерасторжимой.
– Но ведь ему лучше, пока я с ним сижу, – возразил Драко. – Разве мне нельзя просто быть рядом, пока узы не состарятся?
– Это не всегда будет помогать, в конце концов понадобится большее. Связь не стабилизировать одной только близостью между двумя сторонами, ее нужно завершить, установив взаимные узы. Потому что рано или поздно наступит момент, когда без уз никакая близость уже не сможет помочь.
Они в ужасе уставились на нее.
– Давайте не будем впадать в панику раньше времени, – мягко предложила Эспозито. – Я понаблюдаю за вами, мистер Поттер, и проведу полное обследование. Мне нужно будет подумать, что именно и как проверить. Это работа не на один день.
– А на сколько?..
– Не знаю. Но мы постараемся поддерживать вас в стабильном состоянии. Если мистер Малфой сможет оставаться с вами, у нас, вероятно, будет намного больше времени, чтобы во всем разобраться.
Возникла неловкая пауза.
– Хотите поговорить наедине?
– Нет, – выпалил Гарри.
– Да, – одновременно с ним ответил Драко.
– Так «да» или «нет»?
– Да, – твердо повторил Драко. – Нам нужно поговорить.
Когда Эспозито вышла, он присел на кровать.
Оба долго молчали, потом Драко тихо сказал:
– Прости меня.
– За что?
– За все. – Драко криво улыбнулся. Он все еще держал Гарри за руку; Гарри высвободился, стараясь не поморщиться.
Драко нахмурился.
– Разве тебе не легче, когда я прикасаюсь?
– Легче, но…
– Но мы больше не пара, поэтому ты решил проявлять благородство и держать руки при себе, пусть даже тебя при этом вырвет. – Драко возвел глаза к небу. – Боже, это просто чудо, что кто-то из вас, гриффиндорцев, доживает до взрослых лет. Я же не против, придурок, – и он снова взял Гарри за руку.
Гарри сжал губы, не позволяя себе расслабить ладонь.
– А если я против?
– Слушай, я сам хочу остаться, раз тебе нужно…
– Не думаешь, что отец может снова от тебя отречься? Особенно если он и правда за всем этим стоит?
– Его здесь нет.
Гарри лег и отвернулся, пряча лицо.
– Драко… почему ты пришел? Разве тебе не все равно?
– А должно быть?
– Я бросил тебя, разве ты забыл?
– Как же, помню. А еще помню, что ты повел себя как свинья и наговорил столько всякой дряни, что я злился несколько дней.
– И поэтому сейчас ты помогаешь сорвать отцовские планы и не дать мне умереть?
– Ты никогда раньше не говорил таких вещей. В тебе нет злобы. Даже когда ты злился, ты никогда… не бил по больному. До того раза.
– Просто ты вывел меня из себя. Сильно.
– Даже Панси поняла, чего ты добивался, – горячо возразил Драко. – И я понял, после того как дал себе труд немного подумать.
Гарри вздохнул. Лучше прекратить спор, чем вдаваться в детали, кто что кому сказал или сделал – или насколько прозрачны были при этом мотивы. Нужно сменить тему.
– Знаешь, теперь почти все понятно, – задумчиво начал он. – Я оставался под проклятием, потому и не замечал разницы. Пусть я больше не ощущал твоих эмоций, но по-прежнему хотел быть рядом, хотел… прикасаться к тебе. – Гарри покачал головой и повернулся лицом к Драко. – И когда мы снова стали встречаться, мне показалось, что все стало, как прежде, потому что мне не с чем было сравнивать – я, ну, знаешь, ни разу не спал ни с кем другим. Так что я чувствовал… то, что чувствовал, потому что снова был с тобой.
Драко отвел взгляд. Он покраснел и выглядел совершенно несчастным.
– Ты выглядишь так, словно… не знаю – сердишься на то, что я…
– Откуда тебе знать, что я чувствую! Между нами нет взаимной связи – слышал, что сказала целительница?
– Но ты… – Гарри снова высвободил руку. – Слушай, не нужно здесь сидеть только из чувства долга или чего-то в этом роде.
– О, только не начинай, – пробурчал Драко.
– Драко, ты не обязан мне помогать. Ты-то не виноват. Ты не твой отец.
– Еще бы.
– Это был комплимент, придурок!
– Вот спасибо, – натянуто ответил Драко.
– Да что не так, черт бы тебя побрал?!
Драко поджал губы, откинулся на спинку кровати и скрестил руки на груди.
– Слушай, не знаю, что я опять такого сделал…
– Нет, ты-то как раз ничего не сделал! – гневно прервал его Драко. – Ведь тебе не в чем себя упрекнуть, правда?
– Что? В чем еще упрекнуть?
– Ты чувствуешь то, что чувствуешь… – у Драко внезапно перехватило дыхание и он умолк. Его гнев утих так же быстро, как возник, и сменился тем, чего Гарри пока никак не мог понять. Драко опустил голову, полускрыв лицо за завесой волос, и медленно, с усилием продолжил: – Ты чувствуешь то, что чувствуешь, из-за проклятья. – Он кашлянул, прочищая горло. – А я – потому… просто потому, что чувствую.
Гарри дернулся, внезапно осознав всю глубину собственной бестактности. «Составлю список, – горячо пообещал он себе. – Список Всякой Чуши, Которую Я Наговорил Тем, Кто Мне Нравится». Он станет перечитывать этот список каждый вечер перед сном, – может быть, это научит его думать, прежде чем говорить, и в список больше не придется вносить новые пункты.
Или, может, это вообще отучит его открывать рот. И то, и другое было бы неплохо.
Вот только сейчас молчание не поможет. Черт.
– Я… я тоже не только из-за проклятья, – запинаясь, торопливо заговорил он. При виде напрягшихся плеч Драко и его настороженного лица Гарри захотелось дать себе пинка. – И не только из-за секса, дело совсем не в нем – да и не было в нем, даже до развода.
Драко пожал плечами, все еще избегая взгляда Гарри.
– Слушай, мы ведь вместе через это прошли. Ты знаешь, что проклятье могло заставить меня захотеть лечь с тобой в постель, но… – Гарри на секунду умолк, внутренне сопротивляясь необходимости облечь чувства в слова, но заставил себя продолжить. В конце концов, как бы смущен он сейчас ни был, это наверняка не идет ни в какое сравнение с беззащитностью, которую должен чувствовать Драко. – Но оно не могло вызвать тоску по тебе или… желание слышать твой голос. Оно не могло вызвать… то, что я чувствую, при виде твоей улыбки. Это же не проклятие любовью – таких не бывает.
Драко с трудом сглотнул комок в горле.
– Да, но даже проклятье не помешало тебе со мной порвать.
– А ты только что признался, что понял, почему я это сделал, – возразил Гарри. – Если бы я ничего не чувствовал сам по себе, без проклятья, я бы не прогнал тебя, так? Если бы я хотел только… спать с тобой, мне было бы все равно, пострадаешь ты от этого или нет.
Наверное, самое время остановиться, пока он не наговорил еще каких-нибудь глупостей. Гарри кашлянул, с волнением ожидая ответа Драко, и почувствовал, как болезненно сдавило грудь. Но Драко неуверенно кивнул, и Гарри немного успокоился. Помедлив еще немного, он осторожно взял Драко за руку, привлек к себе – и вздохнул с облегчением, когда тот постепенно расслабился, погладил Гарри по руке и нерешительно коснулся его щеки.
– Ты правда чувствуешь себя как в начале связи? – с любопытством спросил Драко.
Гарри кивнул и еще теснее прижался к нему.
– Кошмар.
– И не говори. – Гарри завозился, устраиваясь удобней. Присутствие Драко очень помогало, но Гарри все равно чувствовал себя отвратительно. Потому что разболелся в разлуке с партнером. Чушь какая-то. Словно…
– Боже, – простонал он, закрыл глаза и тихо рассмеялся.
Everyone has a right to be stupid but someone just abuse this privilege
– Что?!
– Это все Гермиона – она пару лет назад обнаружила, что Лаванда Браун и Парвати Патил увлекаются вейло-романами. Эти книжки, конечно, редкая чушь: в них пишут…
– Я знаю, о чем пишут в вейло-романах, Гарри, – хихикнул Драко. – Панси тоже ими увлекалась, когда нам было по двенадцать.
– Шутишь? Панси?
– Даже сама хотела такой написать. Считала, что отец врет и Малфои действительно отчасти вейлы, и все сочиняла историю за историей, в которых я находил себе партнера, но, отвергнутый, умирал от разбитого сердца или чего-то в этом роде. – Гарри расхохотался. – В конце концов я заколдовал один из ее опусов, и все «Драко» поменялись на «Невилл». С тех пор она не написала ни строчки.
Гарри хмыкнул.
– А Гермиона все еще их читает.
– Грейнджер? Не может быть.
– Чтобы отвлечься от занятий. Говорит, некоторые действительно хороши.
– Из всего богатства нашей культуры, которое магглорожденным стоило бы понять и оценить, вейло-романы… – Драко удивленно покачал головой.
– Забавно. На первый взгляд – такая ерунда. Но ведь так со многими вещами в волшебном мире – тем, кто вырос среди магглов, они кажутся неправдоподобными. Например, как можно в буквальном смысле слова умереть от неразделенной любви? А здесь это в порядке вещей. – Гарри умолк, поняв по внезапно посерьезневшему лицу Драко, что голос принял слишком горький оттенок.
– Гарри…
– Не надо. Мы пока еще ничего не знаем. Целительница права – давай не будем паниковать раньше времени.
Драко закусил губу, кивнул – и они снова погрузились в молчание.
Everyone has a right to be stupid but someone just abuse this privilege
День сто семьдесят третий, суббота
– Драко? – Лицо матери появилось в камине, и Драко улыбнулся.
– Мама. Отец дома? – спросил он.
– Нет, он у Гойлов, – удивленно ответила мать, и Драко вздохнул с облегчением. – Я думала, это Северус…
– Профессор Снейп разрешил мне воспользоваться камином. Мама, мне нужно тебя кое о чем спросить.
– Да?
Мать явно смутилась, и Драко стало жаль, что у них нет времени на обстоятельный разговор. После отречения они с матерью еще ни разу не поговорили, хотя когда он, помеченный, возвращался в Хогвартс, она обняла его на прощанье, тем самым давая понять, что, по крайней мере, больше на него не сердится.
– Ты знаешь, Поттер заболел.
Лицо матери приняло подозрительно равнодушное выражение.
– Да, я читала об этом в газетах.
– Наша семья имеет к этому отношение?
Мать замялась, явно не зная, что ответить.
– Драко, а твой отец?..
– Он ничего не рассказывал. Но мне задают вопросы, и я не хочу сказать что-нибудь лишнее только потому, что опять ничего не знаю.
Мать вздохнула.
– Я все время напоминаю ему об этом. Он скрывает слишком много того, что тебе действительно следовало бы знать.
– Так что насчет Поттера?
– Я не все знаю, милый.
– А что знаешь, можешь рассказать?
Мать глубоко вздохнула.
– Да, отец в этом замешан. Но он… он все тщательно спланировал. А что именно стало известно?
– Целительница, которая занималась нами раньше, вернулась в Хогвартс. Она обследовала Поттера и выяснила, что он все еще под связующим заклятьем, но пока не уверена, старое это заклятье или новое. И не поняла, связан ли он со мной или не привязан ни к кому определенному. – Драко помолчал. – И не знает, причастен ли к этому отец.
– Хорошо.
– Но отца подозревают.
– Могу себе представить. Ничего страшного, пока доказательств нет, все в порядке.
– Сейчас идет расследование. МакКей умер, но целителя Колчиса и одного из тех авроров, что были с МакКеем, уже ищут.
– Их не найдут, – уверила мать.
Драко глубоко вздохнул.
– Почему отец ничего не рассказал? Разве он мне не доверяет?
– Нет, дело не в этом. Он просто не хотел поставить тебя в неловкое положение.
Драко подавил желание закатить глаза.
– Мог бы хоть намекнуть.
– Он считал, что тебе лучше не знать. – Она на минуту задумалась. – Твой отец долго разрабатывал план, Драко. Он несколько недель обдумывал детали, репетировал…
– Недель? – переспросил Драко. – Когда же он нашел МакКея?
– Через несколько дней после твоего интервью «Пророку».
Драко, ошеломленный, подался вперед.
– То есть еще до рождественских экзаменов.
– Да.
– Но нас развели только в конце января! – Мать кивнула. – Он нашел МакКея – и оставил меня под проклятьем еще на несколько недель?
– Ему самому не хотелось. Но он должен был предложить Темному Лорду хоть какую-то компенсацию за участие в исцеляющем ритуале.
– Значит, это и есть компенсация, о которой он говорил? Гарри, связанный односторонними узами?
– Это был самый простой выход. Охранные чары Хогвартса мешают применять Темную магию, и отец знал: он не сможет подобраться к Поттеру достаточно близко, чтобы проклясть его, а если и сможет, проклятие немедленно обнаружат. Поэтому Поттера просто не стали освобождать от уз – связующее заклинание уже состарилось, и со стороны было трудно заметить, что что-то пошло неправильно. А для маскировки добавили еще несколько заклинаний, самых обычных, медицинских, – их можно было спокойно накладывать в больничном крыле.
Драко задумчиво кивнул.
– И все это для того чтобы… убить его? Незавершенной связью?
Мать кивнула в ответ.
Драко глубоко вздохнул, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица, – и понял, что выдал себя, потому что мать окинула его обеспокоенным взглядом.
– Драко… все к лучшему. – Он уставился на мать. Та неуверенно продолжила: – Милый, я знаю, что он тебе не безразличен. Но, пожалуйста, вспомни, кто он. Его… смерть – печальное событие, но она необходима.
– Что ты имеешь в виду?
– Радость моя, ты не можешь не знать, что происходит. Я понимаю, что отец тобой недоволен, но, конечно, твои друзья…
– Ничего я не знаю, – оборвал ее Драко. – Со мной никто больше не разговаривает.
Мать печально кивнула.
– Милый, мне очень жаль, но их можно понять. Ничего, как только все… неприятности закончатся, у тебя будет возможность отыграться. Как только Поттер сойдет со сцены и мы займем свое законное место. Все к лучшему, милый. Осталось совсем немного – и все будет хорошо. Вот увидишь.
Драко кивнул и уставился в пол. Они еще немного поговорили о каких-то мелочах и наконец распрощались. Мать до последней секунды не сводила с него встревоженного взгляда.
Все к лучшему. Все будет хорошо. Вот только совсем не к лучшему – и ничего хорошего не будет.
«Давайте не будем впадать в панику раньше времени», – сказала Эспозито. Что ж, время пришло. Теперь Драко совершенно точно знал, что им предстоит иметь дело с самым худшим вариантом развития событий. Наверное, и правда самое время впасть в панику.
Вот только вместо паники Драко захлестывал ужас и беспомощный гнев на отца. За то, что подверг Гарри такому испытанию. За то, что подверг Драко такому испытанию. За то, что отпустил его к Гарри, даже не намекнув, что в силах Драко уничтожить плоды многомесячного кропотливого отцовского труда. За то, что вернул в семью, но поставил клеймо, чтобы Драко и думать не смел еще раз не повиноваться отцу. Даже если повиноваться означало смотреть, как медленно умирает дорогой Драко человек, – и при этом держать в руках его спасение.
Он направился в больничное крыло, потирая лоб и стараясь побороть страх и негодование. Все, что он мог сделать, – это успокоиться и постараться выиграть для Гарри еще немного времени. И изо всех сил надеяться, что кому-нибудь удастся сотворить неслыханное чудо – и снова спасти его.
Everyone has a right to be stupid but someone just abuse this privilege
День сто семьдесят четвертый, воскресенье
Сидя в больничном крыле, Панси задумчиво разглядывала двоих парней всего в паре кроватей от себя. Ей хотелось знать, чувствует ли Грейнджер такой же озноб, какой пробирает саму Панси, при виде того как «Уизли» держит Поттера за руку, убирает ему волосы со лба, что-то успокаивающе говорит и помогает справляться с тошнотой. Панси за три дня так и не смогла к этому привыкнуть.
– Все так… странно, – заметила она, вздрогнув при звуках чужого голоса, издаваемых собственным горлом. – Интересно, как там дела у Блейза и Уизли.
– Хорошо, я уверена. Хотя должна сказать, меня до сих пор удивляет, что Забини на это согласился, – ответила Грейнджер. – Я думала, он все еще не разговаривает с Малфоем на людях.
– Нет, в последнее время он начал снисходить до односложных реплик. Совместные занятия в библиотеке не такой уж большой шаг вперед, особенно если рядом буду я. А за столом никто из наших с Драко все равно не сядет, так что пока Уизли не перепутает вилки или не вздумает нарядиться по своему вкусу, все будет в порядке.
– Надеюсь. – Грейнджер бросила взгляд в сторону кровати. Поттер, по-видимому, уснул, и «Уизли» прекратил говорить. Сейчас он просто держал Поттера за руку и смотрел на него в глубокой задумчивости – выражение, совершенно несвойственное глуповатой физиономии Рона Уизли. – Все так странно.
Панси не могла не согласиться – на руке, пальцами которой она сейчас теребила длинную прядь рыжих волос, было больше веснушек, чем на всех членах семьи Паркинсон вместе взятых.
– Кстати, где ты раздобыла многосущное зелье? – спросила она. – Сама ты сварить его не могла.
– Нет, на это ушел бы целый месяц. Но у братьев Рона в Хогсмиде есть знакомый, который имеет дело со всякими… подозрительными зельями.
– Ох уж эти гриффиндорцы. Мы вечно недооцениваем вашу изворотливость. Хорошая идея, между прочим.
– Я думала обоих стошнит, когда они приняли его в первый раз, – заметила Грейнджер с легкой улыбкой.
Панси хихикнула. Трудно было сказать, кого превращение привело в больший ужас, Уизли или Драко. И Панси не могла отрицать: несмотря на серьезность ситуации, всех остальных немало позабавили и утонченная брезгливость на деревенской физиономии Уизли, и тупое удивление, исказившее тонкие черты лица Драко, и полное смятение, с которым парни смотрели друг на друга. Впрочем, обмены внешностью между Драко и каждым из трех других семикурсников – которые, конечно же, прозвали себя «Многосущным гриффиндорским отрядом» – тоже принесли по паре веселых минут.
Но собственный обмен внешностью с Джинни Уизли насмешил Панси гораздо меньше. Что ж, по крайней мере, та была хорошенькой, пусть даже самого заурядного, веснушчатого типа. И у них оказался примерно один размер, а значит, им было достаточно обменяться мантиями и галстуками, в отличие от Рона Уизли и Драко – тем пришлось переодеваться полностью. Чистое оскорбление хорошему вкусу – Уизли, вырядившийся в дорогую, сшитую на заказ школьную форму Драко, в то время как тот изо всех сил старался не морщиться, натягивая грубые штопаные тряпки.
– К слову сказать, спасибо, – нерешительно сказала Грейнджер. – Я знаю, что для тебя это непросто. И… знаю, ты не хочешь, чтобы Малфой впутывался в это дело.
– Нет, не хочу. – Но разговаривать с Драко на эту тему больше не имело смысла, так что Панси бросила впустую тратить слова и решила просто прикрыть ему спину, пока он совершает свои глупости. – Ты же сама понимаешь, это не может продолжаться бесконечно – рано или поздно кто-нибудь догадается. Или Уизли придется отвечать на уроке, или Лонгботтом расплавит котел, или Финниган… поведет себя как Финниган.
– Или один из вас начнет язвить не по адресу.
– Это вряд ли. Мы сейчас общаемся только с теми, кто знает, что происходит.
Грейнджер кивнула.
– Паркинсон… – неуверенно спросила она. – Как думаешь, что будет дальше?
– Мне казалось, ты знаешь. Разве не ты день и ночь изучаешь магию связи?
Грейнджер кивнула, бросив взгляд на экземпляр книги «Брачные и связующие заговоры: исчерпывающее наставление».
– Это потрясающе интересно. Я понятия не имела, что браки у магглов и волшебников так отличаются. Я была на свадьбе Билла Уизли и Флер Делакур, но она выглядела почти как маггловская. Даже брачные обеты были похожи.
– Неужели?
– Да, они взяли вот этот текст… – Грейнджер пролистала книгу до раздела стандартных формулировок и указала на одну:
«Я соединяю себя с тобой. Я отдаю тебе всего себя до конца наших дней…»
Панси закатила глаза. Подумать только, Уизли и полувейла выбрали одну из самых слащавых клятв.
– Это было прекрасно, – мечтательно улыбнулась Грейнджер. – Я догадывалась, что происходит что-то магическое, но тогда еще не знала деталей. И понятия не имела, что существует так много разных видов брачных заклинаний.
Панси раздраженно прищелкнула языком.
– Конечно, заклинания отличаются. Не связывать же одной и той же клятвой влюбленную пару и пару тех, кто едва знаком?
– Нет, наверное. – Грейнджер помолчала. – Как тебе кажется… Я знаю, это не может быть известно наверняка, но целительница действительно думает, что Гарри можно вылечить только в одном случае – если…
– Если Драко свяжет себя с ним навсегда.
Грейнджер кивнула.
– Как тебе кажется, он может это сделать?
– Не знаю. Думаю, что нет.
– Если он не сделает этого, Гарри наверняка умрет.
– Знаю.
– И Малфой вот так просто даст ему умереть?
– Драко ничего ему не должен. Не он проклял Поттера.
– Я помню. Но Гарри ему дорог. Это всем очевидно.
Панси вздохнула.
– А еще ему дорога семья. И наше дело тоже.
– Неужели это для вас так важно? Чистота крови, верность Волдеморту? – Панси удивленно взглянула на Грейнджер. Странно, что магглорожденная, которая должна бы бояться Темного Лорда больше других, способна так бесстрашно произносить его имя. – Неужели это настолько важно, что во имя своего дела вы дали бы умереть дорогому человеку?
– Да, – просто ответила Панси.
– Я бы не смогла, – сказала Грейнджер после минутного молчания, ее голос слегка задрожал. – Пожертвовать чьей-то жизнью ради великой…
– Прости, пожалуйста? – не веря своим ушам, перебила ее Панси. – Ты за семь лет ни разу никем не пожертвовала? Ни разу не поставила дело выше жизни? Должна сказать, ты меня удивляешь, потому что я сходу могу припомнить по крайней мере три таких случая, если в историях о вашем Раззолоченном Трио есть хоть капля правды. Ты сделала это еще на первом курсе. Или байка о том, как вы с Поттером практически позволили шахматной фигуре угробить Уизли, – преувеличение?
Грейнджер прикусила губу.
– Это другое дело. Рон сам выбрал…
– Это война, Грейнджер. На войне приходится принимать жесткие решения. И не смей смотреть на Драко сверху вниз только потому, что его решения отличаются от твоих.
– Я не смотрю сверху вниз – я просто вас не понимаю…
– Именно поэтому ты не принадлежишь нашему миру.
Грейнджер снова прикусила губу.
– Но я не… слушай, я же не по своей воле уродилась ведьмой в семье магглов. Другие магглорожденные – тоже. И как нам быть? Не можем же мы не пользоваться магией…
– Вы приходите в наш мир и приносите с собой свою кровь и традиции. Это разрушает нас.
– Разве ты не думаешь, что бесконечные родственные браки тоже могут вас когда-нибудь разрушить?
– Грейнджер, я знаю, что Уизли выглядят как ходячее предупреждение об опасности вырождения из-за близкородственных браков, но чистокровных волшебников на самом деле совсем не мало. И мы довольно часто заключаем браки с волшебниками из других стран. Нам не нужна ваша «свежая кровь», как не нужны и не желательны чужие идеи и традиции. Как не нужна и другая опасность, которую вы несете с собой, – опасность выдать нас магглам.
– Значит, надо оставить магглорожденных в маггловском мире, где некому научить их, как контролировать и использовать магию, как скрывать ее от магглов? Чем это поможет волшебному миру?
– Я не хочу вести с тобой политические споры, Грейнджер. Ты нас просто не понимаешь.
– Так помоги мне понять, – расстроено сказала Грейнджер.
– Вас слишком много, всем не поможешь.
– Но если мы хотим учиться…
– …и не хотите слушать, что вам говорят. Вы не считаете, что у нас есть хоть что-то, стоящее изучения. Вы нам не доверяете.
– Я доверяю.
Панси насмешливо выгнула бровь, и Грейнджер, надо отдать ей должное, смутилась.
Everyone has a right to be stupid but someone just abuse this privilege
– Действительно доверяю. Я научилась. Ты сказала на Хэллоуин, что некоторые из вас тоже могут быть людьми. Но я к тебе не прислушалась – считала, что вижу, к чему ты клонишь. И была неправа. Мне очень жаль.
Панси нахмурилась и подозрительно уставилась на нее. Грейнджер защитным жестом скрестила руки на груди, но настойчиво продолжила:
– Может, если бы я не была такой недоверчивой, мы смогли бы лучше поладить. И когда отец Малфоя привел МакКея, мы бы разглядели, что Гарри и Малфой на самом деле счастливы вместе. И может быть, Малфой сумел бы сказать отцу, куда он может засунуть МакКея, и отказаться разрывать связь.
– Вот в этом я очень сильно сомневаюсь.
– Разве ты не думаешь, что они подходят друг другу? Разве не думаешь, что они остались бы вместе, если бы не политика?
Панси вздохнула, припомнив разговор с Драко как раз на эту тему, и неохотно кивнула.
– Если бы политические проблемы к тому времени решились, может быть…
– Слишком много допущений, Грейнджер. Если они и были счастливы вместе, это все равно был брак против воли и они были слишком молоды, чтобы остепеняться и связывать себя на всю жизнь – с кем угодно, не то что друг с другом. Не думаю, что они остались бы вместе, как бы мы ни поступили.
– Могли и остаться, – упрямо повторила Грейнджер. Панси пожала плечами. Все равно сейчас это не имело особого значения. – И мне жаль, что мы им не помогли. Потому что я тебе не поверила и оттолкнула тебя. – Она глубоко вздохнула. – И я хочу хоть как-то это исправить – и не только для того, чтобы ты убедила Малфоя… ну, неважно. Я… что бы ни случилось с Гарри, я бы хотела теперь действовать по-другому. Прислушиваться к таким, как ты. И даже верить вам.
Панси задумчиво смотрела на нее.
– Этот мир теперь и мой дом. Я ему предана. И хочу его разрушить не больше, чем ты.
– Я тебя не понимаю.
– Я не так уж отличаюсь от тебя.
Панси приподняла брови.
– Никогда бы не подумала, что ты расценишь это в положительном свете.
– Почему же?
– Возможно, потому, что ваша порода всегда считала себя выше нас.
– А вы не считаете себя выше нас?
Панси чуть наклонила голову набок и задумалась.
– Мы действительно не так уж отличаемся, – упрямо повторила Грейнджер.
Панси подумала еще немного и наконец пожала плечами, осторожно подтверждая, что принимает оливковую ветвь.
– Возможно. Хотя, честно говоря, не вижу особого сходства с тобой. – Она снова умолкла. – С другой стороны, Поттер… вот его я временами могу понять. Прогнать Драко для его же пользы и при этом разозлить так, чтобы он не захотел вернуться. – Она улыбнулась. – Из Поттера мог бы получиться неплохой слизеринец.
– Не оскорбляй его, – с улыбкой заметила Грейнджер.
Панси хихикнула.
– А я и не оскорбляю.
Драко подошел к ним; на невыразительном лице Рона Уизли отражалось ставшее привычным для Драко напряжение и беспокойство. Грейнджер подняла голову.
– Как он?
– Ему хуже, – глухо ответил Драко. – Кажется, мое присутствие больше не помогает.
– Что ты собираешься делать? – спросила Грейнджер.
Драко отвел взгляд.
– Малфой… ты знаешь, что ему нужно…
Драко покачал головой.
– Я не могу.
– Я знаю, что отец снова принял тебя в семью, но ведь он никогда по-настоящему тебя не простит, – возразила Грейнджер, в ее голосе зазвучало отчаяние. – И ты все равно больше ничего не значишь в Слизерине…
– Я не могу вернуться к нему, Грейнджер. Даже если захочу.
– Почему?
– Я… Гарри ведь не рассказывал тебе, что сделал отец, когда я был дома, нет? – Грейнджер покачала головой. Драко помедлил, потом глубоко вздохнул и продолжил: – Я… помечен. – Он раздраженно поднял руку, когда Грейнджер ахнула, придя к неверному выводу. – Не Темной Меткой. – Он снова вздохнул. – Не знаю, говорил ли тебе Уизли или кто-нибудь другой, но на мне есть метка в виде фамильного герба. Она похожа на татуировку.
Грейнджер неуверенно кивнула, и Панси стало интересно, какое объяснение этому придумали гриффиндорцы. Возможно, решили, что татуировка – своего рода проявление глупой фамильной гордости чистокровного слизеринца.
– Она работает так же, как Темная Метка, только настроена на отца. Если отец захочет, чтобы я вернулся домой, она почернеет и начнет жечь. И если на нее не обращать внимания, она доведет до безумия. Я завершу связь с Гарри – и моя жизнь, считай, закончена. Отец активирует эту штуку, и я, скорей всего, сойду с ума еще до восемнадцатилетия. Не слишком приятная перспектива. – Он перевел дыхание. – И даже если я не…
Everyone has a right to be stupid but someone just abuse this privilege
Грейнджер буквально позеленела.
– Что ж, может быть… может, нам все же удастся разорвать связь. Мы не прекратили работу…
Драко презрительно скривился.
– Можете не стараться – и даже не пытайся подсластить пилюлю, Грейнджер, я знаю, что его ждет. Вы ничего не сможете сделать. Это узы, и вы потеряли того, кто их наложил. А другого выхода нет.
– Мы справились с разбалансирующим проклятьем.
– Это совсем другое дело! Ты просто не понимаешь… черт побери, вот почему от магглорожденных в нашем мире никакого толку! Да, с разбалансирующим проклятьем ты разобралась – ну разве не умница? Это узы, Грейнджер. Люди столетиями пытались найти способ разрушить нежелательные связи. Никто так и не смог. Никто.
– А еще никто не предполагал, что можно пережить Аваду.
– На что ты готова поспорить, что чудо-мальчик неуязвим не только для Непростительных, но и для незавершенных уз? Ты его видела. Он не выживет. Ему все хуже и хуже.
– Так что ты будешь делать?
– Не знаю!
Тишина.
– Ему можно помочь только одним. Чтобы сделать это, придется навлечь на себя опасность, и ужас, и боль – и быть связанным с ним, когда… Да к тому же еще отказаться от отца, от семьи, от всего, во что я верю.
Драко отошел в сторону и невидящим взглядом уставился в окно. Панси подошла к нему и успокаивающе погладила по спине.
– Хорошего выхода просто нет, – сказал он; голос Уизли звучал хрипло.
– Насчет Темной Метки, – осторожно начала Грейнджер. – Люди переживали…
– Не слишком успешно.
– Не слишком. – Она с трудом сглотнула, и Панси стало интересно, в какой мере нежные интонации голоса Грейнджер были вызваны внешним сходством Драко с Роном Уизли.
Панси вздохнула.
– Ты верен отцу намного больше, чем он заслуживает. Одно дело – семья, Драко, но твой отец… Блейз прав, он же…
– Он мой отец, Панси, – устало ответил Драко.
– Знаю, но…
– А есть еще и мать. И ты, и вся моя жизнь, и… и вообще все. – Драко на секунду умолк. – Но я… я не могу… – ему отказал голос, он прижался лбом к оконному стеклу, зажав рот рукой и борясь с рыданиями, в голубых глазах стояли слезы. Панси обняла Драко и привлекла к себе; он зарылся лицом в ее волосы, и его плечи затряслись.
– Ш-ш-ш, – успокаивающе прошептала она, пытаясь проглотить болезненный ком в горле, когда Драко наконец позволил себе разрыдаться. Потому что он был прав – хорошего выхода не было. Что ни делай, это принесет только страдания. Уже принесло.
«Гнусный, мерзкий ублюдок», – с горечью проклинала она про себя Люциуса Малфоя, нежно гладя Драко по чужим рыжим волосам, пока он цеплялся за нее и его рыдания сотрясали обоих. Ей хотелось, чтобы Люциус оказался сейчас перед ней и на своей шкуре узнал, каково это – попасть под Непростительное, а то и под два.
Она поймала взгляд Грейнджер, которая стояла рядом с беспомощным видом, и дала ей знак отойти к кровати Поттера, пока сама Панси разбирается с Драко. Все равно от той толку как от столба, а Драко ужасно смутится, когда придет в себя и обнаружит, что Грейнджер видела его в разобранном состоянии.
Грейнджер кивнула, но в следующий момент дверь открылась, и в больничное крыло вошли двое студентов. Драко судорожно вздохнул и попытался взять себя в руки. Грейнджер внезапно оказалась рядом.
– Посетители, уж извини, – пробормотала она, обнимая Драко за плечи, и Панси чуть не отпихнула ее локтем, прежде чем сообразила: конечно, люди удивятся, если увидят, что Рона Уизли утешает младшая сестра, пока любимая девушка просто стоит рядом.
– Рон… ты как? – спросил Стивен Корнфут, после того как убедился, что Поттер спит, и пристроил на тумбочку стопку записок.
Драко прокашлялся, торопливо вытер лицо и высвободился из объятий Панси и Грейнджер.
– Ничего.
– Как Гарри?
Грейнджер покачала головой. Джастин Финч-Флетчли с мрачным видом поджал губы, потом неловко выдавил:
– Держись, друг… он выкарабкается. Он же Мальчик-Который-Выжил, помнишь? В какое бы дерьмо ни влипал – всегда справлялся.
Грейнджер слабо улыбнулась.
– Ну, или ты что-нибудь придумаешь, – продолжил Финч-Флетчли. – Ты можешь. Вы с Грейнджер всегда ему помогали. Вы же спасли их обоих в ноябре, спасете и сейчас, – и он неловко хлопнул Драко по спине.
– Кстати – говоря о ноябре, – Малфой не заходил? – спросил Корнфут.
Панси почувствовала, как напрягся Драко, и втянула воздух сквозь зубы, но Грейнджер, и глазом не моргнув, отрицательно покачала головой.
– Да уж, вряд ли. Будь оно все проклято, – раздраженно выругался Финч-Флетчли. Панси заметила, с какой силой стиснул губы Драко, и сжала руки в кулаки, готовясь выслушивать, как хаффлпаффский грязнокровка будет клеймить того позором за отсутствие у постели больного. – Знаете, никогда бы не подумал, что буду сочувствовать этой заднице, Драко Малфою, – глядя на Гарри, задумчиво продолжил Финч-Флетчли. – Бедный паршивец. Но вы ведь держите его в курсе, правда?
Грейнджер промычала что-то невнятное.
– Слушайте, если Гарри захочет послать ему записку или еще что, я могу… нет, наверное, не могу…
– Я могу передать все, что нужно, – встрял Корнфут. – Мы в паре на чарах. Все подумают, что я просто передаю конспекты. Он… он ужасно волнуется. За весь вчерашний урок и двух слов не сказал.
Панси и Драко переглянулись. Отлично, Уизли и компания действуют по плану.
– Да он после отречения вообще мало говорит, – заметил Финч-Флетчли. – Кошмарная была сцена. – Он передернул плечами. – Какой же дрянью надо быть, чтобы так поступить с собственным сыном?
– Только не говори, что магглы никогда не отрекаются от детей, – возразила Панси. Она едва успела изгнать высокомерные интонации из голоса Джинни Уизли, но Финч-Флетчли, похоже, ничего не заметил.
– Нет, бывает и такое, но… устраивать из этого публичный скандал – это же просто дикость. – Он пожал плечами. – С другой стороны, многие магглы наехали бы на сына, если бы только заметили его с другим парнем. Так что кто бы говорил. Кстати, я просто обалдел, когда увидел ту статью в «Пророке».
– Насчет того, что Малфой снова сошелся с Гарри? – хмыкнул Корнфут. – Я не удивился.
– Правда? А я и подумать не мог. Учитывая реакцию его семьи.
– Слава богу, Малфой не такой, как его отец, – сказал Корнфут. – Хотя сомневаюсь, что его отец это понимает. Сомневаюсь даже, что он сам это понимает.
– Вот уж точно. Говоря о Малфоях, как думаете, правду написали в «Придире»? Что все подстроил этот мерзавец?
– Что проклятие наложил Люциус Малфой? – Грейнджер пожала плечами. – Кто знает. Авроры наверняка ведут расследование.
– Ну, тогда он может спать спокойно. Эти тупицы и членов в штанах не найдут – обеими руками и с поисковым заклятьем в придачу, – презрительно заметил Корнфут.
– Вот что, нам пора на урок, но передайте Гарри: мы еще зайдем и принесем конспекты по трансфигурации, – сказал Финч-Флетчли. – И дайте знать, если мы еще что-то сможем сделать, ладно? – Он снова хлопнул Драко по спине. – Он выкарабкается, Уизли. Обязательно. Раз уж Грейнджер взялась за дело.
Они ушли. Панси вздохнула с облегчением, обернулась – и увидела, как Поттер пошевелился. Драко торопливо вытер глаза, прокашлялся и вернулся к кровати.
– Это все еще ты? – спросил Поттер, внимательно вглядываясь в его лицо. Драко кивнул. – Что случилось?
Драко покачал головой и взял Поттера за руку, но тут же обернулся к двери – она отворилась снова, впуская Блейза и Джинни Уизли. Те огляделись, проверяя, нет ли посторонних, и из-под поттеровской мантии-невидимки появился Рон Уизли, все еще под личиной Драко. Блейз наложил на дверь защитные чары, чтобы можно было не опасаться, что кто-то увидит Драко в больничном крыле.
Панси снова испытала неприятное чувство раздвоения, глядя на свою копию – прямые темные волосы, вздернутый нос. Новая, дорогая мантия вместо поношенных, залатанных тряпок, в каких сейчас красовались они с Драко. Зрелище совершенно выбивало из колеи. Панси невольно задумалась, успел ли Драко к нему привыкнуть.
Уизли подошли ближе, и было невыносимо странно видеть на лице Драко выражение, свойственное Рону Уизли. Его глаза чуть заметно расширились, а потом смягчились от сочувствия при виде покрасневшего, заплаканного лица Драко.
– Пора, – сказал Уизли. – Он скоро придет. Ты… ты как, ничего?
Драко поспешно кивнул.
– Пора меняться? – спросил Поттер со слабой улыбкой. – Кем ты будешь в этот раз?
– Лонгботтомом.
Поттер хихикнул.
– Хорошо. С ним мне спокойнее. Ты в виде Симуса – это все-таки слишком. Я все время боюсь, что он вернется и получит сердечный приступ, когда увидит, что сам, во плоти, держит меня за руку.
Драко хмыкнул.
– Лучше не подавай мне таких идей – а то я и правда зацелую тебя до бесчувствия прямо при нем – и в его виде.
– Пожалуйста, Драко, подожди с такими разговорами, пока я не уйду из палаты, – содрогнувшись, попросила Панси. Она отдала Джинни Уизли гриффиндорский галстук и кивнула Лонгботтому, который только что пересек границу защитных чар и вошел в больничное крыло. – Мне теперь всю неделю будут сниться кошмары.
– Мне тоже, – заметил Уизли, и все четверо поморщились, когда началась трансформация.
Фу. Как неприятно. А Драко приходится выносить это каждый день по нескольку раз. Панси подождала, пока обмен внешностью между ним и Лонгботтомом завершится, потом обняла и похлопала по руке.
– Я вернусь после уроков, милый. Принести тебе что-нибудь?
– Нет, спасибо, у нас все есть, – устало улыбнулся Драко, и Панси встревожено вгляделась в его лицо, прежде чем выйти из палаты вместе с Блейзом и укрытым мантией-невидимкой Лонгботтомом.
-
-
09.11.2009 в 21:0418 марта – 21 марта
День сто семьдесят первый, четверг
Гарри лежал с закрытыми глазами, подсчитывая в уме плюсы и минусы еще одного приступа рвоты. Список плюсов получался удручающе коротким. Раньше рвота была ужасна и болезненна, но, по крайней мере, заканчиваясь, избавляла от чувства тошноты и приносила облегчение. Теперь все изменилось – облегчения больше не наступало. Даже при всех зельях и заклинаниях Помфри Гарри получал лишь краткую передышку, потом тошнота возвращалась с новой силой, а вместе с ней – слабость, боль и уверенность в том, что жизнь, в общем и целом, не задалась.
Тошнота, слабость и боль – и все это на фоне всепоглощающей скуки. Вот во что превратилась его жизнь за три дня в больничном крыле. Гарри повернулся на бок и начал составлять мысленный список посетителей, чтобы поднять себе настроение и хоть чем-то занять голову. Рон и Гермиона, конечно. Джинни, Невилл, Симус, Дин и Трейси Дэвис. Колин, Дэннис, Джастин, профессора Дамблдор, МакГонагалл, Люпин и Трелони, которую Рон прозвал истинным магнитом для несчастий. Терри, Ханна, Мэнди, Падма, Лиза и Стивен. Эрни, Сьюзан, Луна, Панси и Блейз… Гарри призадумался, не начать ли сортировать посетителей по факультетам, курсам или дням визита. Просто для развлечения – и чтобы прогнать мысли о человеке, чье отсутствие бросалось в глаза.
Его не удивляло, что Драко не приходил, особенно с учетом того, как именно Гарри с ним расстался. Гарри содрогнулся при воспоминании о злых словах и резком, без оглядки, уходе: конечно, нельзя винить Драко за то, что тот старается держаться подальше.
Устав лежать на боку, Гарри перевернулся на спину и чуть не подавился, потому что движение снова вызвало тошноту. Целую минуту он жалел, что бросил Драко, но потом напомнил себе обо всех причинах, по которым должен был это сделать.
– Думаю, он спит, – услышал он голос Помфри и осторожно повернул голову, чтобы посмотреть, кто к нему пришел. И сразу же сел, хотя немедленно пожалел об этом, почувствовав спазмы в желудке.
– Боже, Гарри, сейчас… – Драко подскочил к нему, одной рукой хватая за плечо, а другой – подставляя стоявший у кровати тазик. – Тебе вот это?..
– Нет-нет, не нужно, – пробормотал Гарри, снова закрывая глаза и пытаясь решить, в чью сторону повернуть голову, когда спазмы прекратятся. Раскачиваясь, как на качелях – хотя о качелях сейчас лучше не думать, – между выбором: смотреть ли на Драко или на того, с кем он пришел. – Целительница? – наконец неуверенно произнес он.
– Мистер Поттер, – откликнулась целительница Эспозито. Гарри почувствовал, что тошноту удалось временно взять под контроль, и с облегчением открыл глаза.
– Что вы здесь делаете? – спросил он и нахмурился, когда Драко и целительница обменялись смущенными взглядами.
Гарри вопросительно взглянул на Драко, который все еще держал его за плечо. Эспозито кашлянула.
– Мисс Грейнджер написала мне о вашем нездоровье. Я бы хотела осмотреть вас, если вы не против. – Озадаченный, Гарри кивнул. – Мистер Малфой?
Гарри нахмурился еще сильней: он ожидал, что Драко отойдет, чтобы не мешать целительнице работать, но тот только отпустил плечо Гарри и вместо этого взял его за правую руку.
– Что ты?..
– Доверься мне, – коротко ответил Драко.
Эспозито вынула палочку и указала на их соединенные руки.
– Lux Vinculum, – резко сказала она. Ничего не случилось. Драко выдохнул и начал было отодвигаться, но Эспозито жестом остановила его, закрыла глаза и с нажимом повторила: – Lux Vinculum.
На запястье Гарри, обвивая его, медленно проявилась сверкающая лента с кельтским орнаментом, ее конец таял в воздухе.
Драко тяжело сглотнул и прижал руку ко рту, потом медленно покачал головой.
– Черт, нет.
Эспозито мрачно кивнула, взмахнула палочкой, и лента исчезла.
– Что за… – ошеломленно начал Гарри, чувствуя, как начинает сосать под ложечкой.
Эспозито устало потерла лицо.
– Что ж. Теперь мы знаем источник проблемы.
– То есть?
– Ваша болезнь – последствие незавершенной связи.
– Чего?!
– Связи только с одной стороны, без второго участника.
Гарри нахмурил брови.
– Я снова… попал под проклятье? – Эспозито кивнула. – Но… первое вырубило меня на месте. Я заметил бы, если бы попал под второе, разве нет?
– Вероятно. Хотя я подозреваю, что вы просто остались под первым. Думаю, во время вашего развода проклятие сняли только с одного из вас – с мистера Малфоя. Вы страдаете от последствий разлуки с супругом, потому что ваше тело считает, что он у вас есть. – Гарри моргнул, не в силах уловить смысл ее слов. – Когда вы удалялись от супруга в начале связи, вы испытывали тошноту, головную боль и другие неприятные ощущения. Сейчас ваше тело снова начало реагировать на разлуку, хотя связь больше не новая и вам удалось продержаться гораздо дольше, прежде чем состояние стало невыносимым.
– Это невозможно, – категорически возразил Гарри. – Связь разорвали. Я видел это. Я это почувствовал – потому что перестал ощущать, что чувствует Драко. И сейчас не могу.
– Для такого уровня внутреннего взаимодействия нужна двусторонняя связь, – хмуро возразила целительница. – Кроме того – как вы себя чувствуете сейчас?
– Не очень хорошо, но…
– Но гораздо лучше, чем несколько минут назад, – перебила она. – Физически, по крайней мере. Правильно? Когда мы вошли, вы выглядели так, словно вас мучает тошнота. Сейчас – нет. И я думаю, это потому, что мистер Малфой держит вас за руку.
– Но почему… Прошло уже много времени, и после развода все было прекрасно, и…
– При разводе – или примерно в то же время – на вас наложили чары, самые разные. Одни скрывали остаточную связь – вы только что видели, как я через них пробилась. Другие, скорей всего, маскировали симптомы, чтобы нельзя было понять, что происходит, пока не станет слишком поздно.
– А вы как поняли?
– Грейнджер упомянула муравьев, – тихо объяснил Драко. – Я вспомнил, как ты что-то такое говорил, когда мы были женаты.
Гарри взглянул на Драко – и вздрогнул при виде его потемневших, встревоженных глаз.
– Но как…
– Мы не знаем точно, – вмешалась Эспозито, – но почти наверняка это сделал либо МакКей, либо целитель, который присутствовал при разводе.
«Либо Люциус Малфой», – рассеянно закончил про себя Гарри и заметил, как Драко отвел глаза.
– При чем тут целитель?
– Мисс Грейнджер спрашивала, почему в тот день с вами не было меня. Конечно, я собиралась наблюдать за расторжением уз, но как раз в то время, как МакКея поймали, заболела и слегла на две недели. – Эспозито поджала губы и, нахмурившись, продолжила: – Мне сказали, что отец мистера Малфоя поднял большой шум, требовал, чтобы я появилась, и не желал слышать ни о ком другом. Очевидно, пришлось постараться, чтобы уговорить его на замену, и в конце концов он согласился. На целителя Бернарда Колчиса.
– А что говорит Колчис?
– Он уволился из святого Мунго через три недели после развода – какое удачное стечение обстоятельств, правда? Сказал, что нашел работу во Франции. Но и во французской больнице его больше нет. Нигде нет. Сейчас его ищут авроры.
– И вы думаете, что он… что кто-то убрал вас с дороги, чтобы Колчис мог…
– Да. Профессор Дамблдор тоже должен был присутствовать при расторжении уз, но его внезапно вызвали на встречу с послом финских кентавров. Который, как выяснилось, считал, что Дамблдор сам его пригласил. Тогда это показалось обычным недоразумением, но сейчас…
– И правда, удачное стечение обстоятельств, – оцепенело пробормотал Гарри.
– К тому же я предполагаю, что вы оба, мадам Помфри, профессор МакГонагалл и, вероятно, архивариус Министерства были под какой-то разновидностью Конфундуса. Для того, например, чтобы услышали только официальную формулировку разводного заклинания, не заметив ни изменений, ни дополнений. – Гарри кивнул, вспомнив, как быстро и гладко прошла церемония. Не возникло ни малейшего повода заподозрить, что произошло что-то еще, кроме разрыва связи и регистрации развода. – Устроить такое при мне и профессоре Дамблдоре было бы гораздо труднее.
– Но там ведь были и авроры. Разве они не…
– Вероятней всего, и они были под Конфундусом, – с чувством сказала Эспозито. – Впрочем, один из них тоже таинственно пропал.
– Слишком много заклинаний для одного или даже двух человек, – задумчиво произнес Гарри.
Драко сглотнул комок в горле.
– Договаривайте, целительница, – выдавил он. – Вы думаете, что мой отец тоже замешан.
Эспозито с сочувствием взглянула на него и кивнула.
-
-
09.11.2009 в 21:04Гарри откинулся на подушку, пытаясь осмыслить сказанное.
– Значит, я все еще связан.
– Да.
– С Драко.
– В этом мы не уверены, но я бы сказала, скорее всего, да.
– Но он не связан со мной.
– Нет.
– И я болею, потому что мне его… не хватает?
– В основном, да. Вам нужно, чтобы он был рядом с вами, иначе у вас начнут проявляться признаки абстинентного синдрома. И если мистера Малфоя не будет рядом слишком долго, вы серьезно заболеете.
– Как это вылечить?
– Мистер Поттер, – она тяжело вздохнула. – Все зависит от того, с чем мы имеем дело: старая это связь или новая, кто наложил заклятье и как его наложил. Самый лучший для нас вариант развития событий – это если связующее заклятье новое и наложено целителем Колчисом. Тогда нам нужно будет разыскать его и заставить расторгнуть связь. Если же найти его не удастся, но выяснится, что заклятье не привязывает вас ни к кому определенному, вам просто придется завершить связь с кем угодно, все равно с кем. – Она снова вздохнула. – Самый худший вариант – это если связующее заклятье старое, наложенное еще МакКеем, что мне кажется более вероятным. Тогда вы сможете завершить связь только с мистером Малфоем. А учитывая, что МакКей мертв, повторная связь с мистером Малфоем будет нерасторжимой.
– Но ведь ему лучше, пока я с ним сижу, – возразил Драко. – Разве мне нельзя просто быть рядом, пока узы не состарятся?
– Это не всегда будет помогать, в конце концов понадобится большее. Связь не стабилизировать одной только близостью между двумя сторонами, ее нужно завершить, установив взаимные узы. Потому что рано или поздно наступит момент, когда без уз никакая близость уже не сможет помочь.
Они в ужасе уставились на нее.
– Давайте не будем впадать в панику раньше времени, – мягко предложила Эспозито. – Я понаблюдаю за вами, мистер Поттер, и проведу полное обследование. Мне нужно будет подумать, что именно и как проверить. Это работа не на один день.
– А на сколько?..
– Не знаю. Но мы постараемся поддерживать вас в стабильном состоянии. Если мистер Малфой сможет оставаться с вами, у нас, вероятно, будет намного больше времени, чтобы во всем разобраться.
Возникла неловкая пауза.
– Хотите поговорить наедине?
– Нет, – выпалил Гарри.
– Да, – одновременно с ним ответил Драко.
– Так «да» или «нет»?
– Да, – твердо повторил Драко. – Нам нужно поговорить.
Когда Эспозито вышла, он присел на кровать.
Оба долго молчали, потом Драко тихо сказал:
– Прости меня.
– За что?
– За все. – Драко криво улыбнулся. Он все еще держал Гарри за руку; Гарри высвободился, стараясь не поморщиться.
Драко нахмурился.
– Разве тебе не легче, когда я прикасаюсь?
– Легче, но…
– Но мы больше не пара, поэтому ты решил проявлять благородство и держать руки при себе, пусть даже тебя при этом вырвет. – Драко возвел глаза к небу. – Боже, это просто чудо, что кто-то из вас, гриффиндорцев, доживает до взрослых лет. Я же не против, придурок, – и он снова взял Гарри за руку.
Гарри сжал губы, не позволяя себе расслабить ладонь.
– А если я против?
– Слушай, я сам хочу остаться, раз тебе нужно…
– Не думаешь, что отец может снова от тебя отречься? Особенно если он и правда за всем этим стоит?
– Его здесь нет.
Гарри лег и отвернулся, пряча лицо.
– Драко… почему ты пришел? Разве тебе не все равно?
– А должно быть?
– Я бросил тебя, разве ты забыл?
– Как же, помню. А еще помню, что ты повел себя как свинья и наговорил столько всякой дряни, что я злился несколько дней.
– И поэтому сейчас ты помогаешь сорвать отцовские планы и не дать мне умереть?
– Ты никогда раньше не говорил таких вещей. В тебе нет злобы. Даже когда ты злился, ты никогда… не бил по больному. До того раза.
– Просто ты вывел меня из себя. Сильно.
– Даже Панси поняла, чего ты добивался, – горячо возразил Драко. – И я понял, после того как дал себе труд немного подумать.
Гарри вздохнул. Лучше прекратить спор, чем вдаваться в детали, кто что кому сказал или сделал – или насколько прозрачны были при этом мотивы. Нужно сменить тему.
– Знаешь, теперь почти все понятно, – задумчиво начал он. – Я оставался под проклятием, потому и не замечал разницы. Пусть я больше не ощущал твоих эмоций, но по-прежнему хотел быть рядом, хотел… прикасаться к тебе. – Гарри покачал головой и повернулся лицом к Драко. – И когда мы снова стали встречаться, мне показалось, что все стало, как прежде, потому что мне не с чем было сравнивать – я, ну, знаешь, ни разу не спал ни с кем другим. Так что я чувствовал… то, что чувствовал, потому что снова был с тобой.
Драко отвел взгляд. Он покраснел и выглядел совершенно несчастным.
– Что случилось? – спросил Гарри. Драко помотал головой. – Драко?
– Ничего.
– Да ладно тебе. Что не так?
– Ничего. Забудь, – раздраженно пробормотал Драко.
Гарри озадаченно нахмурился.
– Ты выглядишь так, словно… не знаю – сердишься на то, что я…
– Откуда тебе знать, что я чувствую! Между нами нет взаимной связи – слышал, что сказала целительница?
– Но ты… – Гарри снова высвободил руку. – Слушай, не нужно здесь сидеть только из чувства долга или чего-то в этом роде.
– О, только не начинай, – пробурчал Драко.
– Драко, ты не обязан мне помогать. Ты-то не виноват. Ты не твой отец.
– Еще бы.
– Это был комплимент, придурок!
– Вот спасибо, – натянуто ответил Драко.
– Да что не так, черт бы тебя побрал?!
Драко поджал губы, откинулся на спинку кровати и скрестил руки на груди.
– Слушай, не знаю, что я опять такого сделал…
– Нет, ты-то как раз ничего не сделал! – гневно прервал его Драко. – Ведь тебе не в чем себя упрекнуть, правда?
– Что? В чем еще упрекнуть?
– Ты чувствуешь то, что чувствуешь… – у Драко внезапно перехватило дыхание и он умолк. Его гнев утих так же быстро, как возник, и сменился тем, чего Гарри пока никак не мог понять. Драко опустил голову, полускрыв лицо за завесой волос, и медленно, с усилием продолжил: – Ты чувствуешь то, что чувствуешь, из-за проклятья. – Он кашлянул, прочищая горло. – А я – потому… просто потому, что чувствую.
Гарри дернулся, внезапно осознав всю глубину собственной бестактности. «Составлю список, – горячо пообещал он себе. – Список Всякой Чуши, Которую Я Наговорил Тем, Кто Мне Нравится». Он станет перечитывать этот список каждый вечер перед сном, – может быть, это научит его думать, прежде чем говорить, и в список больше не придется вносить новые пункты.
Или, может, это вообще отучит его открывать рот. И то, и другое было бы неплохо.
Вот только сейчас молчание не поможет. Черт.
– Я… я тоже не только из-за проклятья, – запинаясь, торопливо заговорил он. При виде напрягшихся плеч Драко и его настороженного лица Гарри захотелось дать себе пинка. – И не только из-за секса, дело совсем не в нем – да и не было в нем, даже до развода.
Драко пожал плечами, все еще избегая взгляда Гарри.
– Слушай, мы ведь вместе через это прошли. Ты знаешь, что проклятье могло заставить меня захотеть лечь с тобой в постель, но… – Гарри на секунду умолк, внутренне сопротивляясь необходимости облечь чувства в слова, но заставил себя продолжить. В конце концов, как бы смущен он сейчас ни был, это наверняка не идет ни в какое сравнение с беззащитностью, которую должен чувствовать Драко. – Но оно не могло вызвать тоску по тебе или… желание слышать твой голос. Оно не могло вызвать… то, что я чувствую, при виде твоей улыбки. Это же не проклятие любовью – таких не бывает.
Драко с трудом сглотнул комок в горле.
– Да, но даже проклятье не помешало тебе со мной порвать.
– А ты только что признался, что понял, почему я это сделал, – возразил Гарри. – Если бы я ничего не чувствовал сам по себе, без проклятья, я бы не прогнал тебя, так? Если бы я хотел только… спать с тобой, мне было бы все равно, пострадаешь ты от этого или нет.
Наверное, самое время остановиться, пока он не наговорил еще каких-нибудь глупостей. Гарри кашлянул, с волнением ожидая ответа Драко, и почувствовал, как болезненно сдавило грудь. Но Драко неуверенно кивнул, и Гарри немного успокоился. Помедлив еще немного, он осторожно взял Драко за руку, привлек к себе – и вздохнул с облегчением, когда тот постепенно расслабился, погладил Гарри по руке и нерешительно коснулся его щеки.
– Ты правда чувствуешь себя как в начале связи? – с любопытством спросил Драко.
Гарри кивнул и еще теснее прижался к нему.
– Кошмар.
– И не говори. – Гарри завозился, устраиваясь удобней. Присутствие Драко очень помогало, но Гарри все равно чувствовал себя отвратительно. Потому что разболелся в разлуке с партнером. Чушь какая-то. Словно…
– Боже, – простонал он, закрыл глаза и тихо рассмеялся.
– Что такое?
– Я словно… словно оказался в вейло-романе!
-
-
09.11.2009 в 21:05– Это все Гермиона – она пару лет назад обнаружила, что Лаванда Браун и Парвати Патил увлекаются вейло-романами. Эти книжки, конечно, редкая чушь: в них пишут…
– Я знаю, о чем пишут в вейло-романах, Гарри, – хихикнул Драко. – Панси тоже ими увлекалась, когда нам было по двенадцать.
– Шутишь? Панси?
– Даже сама хотела такой написать. Считала, что отец врет и Малфои действительно отчасти вейлы, и все сочиняла историю за историей, в которых я находил себе партнера, но, отвергнутый, умирал от разбитого сердца или чего-то в этом роде. – Гарри расхохотался. – В конце концов я заколдовал один из ее опусов, и все «Драко» поменялись на «Невилл». С тех пор она не написала ни строчки.
Гарри хмыкнул.
– А Гермиона все еще их читает.
– Грейнджер? Не может быть.
– Чтобы отвлечься от занятий. Говорит, некоторые действительно хороши.
– Из всего богатства нашей культуры, которое магглорожденным стоило бы понять и оценить, вейло-романы… – Драко удивленно покачал головой.
– Забавно. На первый взгляд – такая ерунда. Но ведь так со многими вещами в волшебном мире – тем, кто вырос среди магглов, они кажутся неправдоподобными. Например, как можно в буквальном смысле слова умереть от неразделенной любви? А здесь это в порядке вещей. – Гарри умолк, поняв по внезапно посерьезневшему лицу Драко, что голос принял слишком горький оттенок.
– Гарри…
– Не надо. Мы пока еще ничего не знаем. Целительница права – давай не будем паниковать раньше времени.
Драко закусил губу, кивнул – и они снова погрузились в молчание.
-
-
09.11.2009 в 21:05– Драко? – Лицо матери появилось в камине, и Драко улыбнулся.
– Мама. Отец дома? – спросил он.
– Нет, он у Гойлов, – удивленно ответила мать, и Драко вздохнул с облегчением. – Я думала, это Северус…
– Профессор Снейп разрешил мне воспользоваться камином. Мама, мне нужно тебя кое о чем спросить.
– Да?
Мать явно смутилась, и Драко стало жаль, что у них нет времени на обстоятельный разговор. После отречения они с матерью еще ни разу не поговорили, хотя когда он, помеченный, возвращался в Хогвартс, она обняла его на прощанье, тем самым давая понять, что, по крайней мере, больше на него не сердится.
– Ты знаешь, Поттер заболел.
Лицо матери приняло подозрительно равнодушное выражение.
– Да, я читала об этом в газетах.
– Наша семья имеет к этому отношение?
Мать замялась, явно не зная, что ответить.
– Драко, а твой отец?..
– Он ничего не рассказывал. Но мне задают вопросы, и я не хочу сказать что-нибудь лишнее только потому, что опять ничего не знаю.
Мать вздохнула.
– Я все время напоминаю ему об этом. Он скрывает слишком много того, что тебе действительно следовало бы знать.
– Так что насчет Поттера?
– Я не все знаю, милый.
– А что знаешь, можешь рассказать?
Мать глубоко вздохнула.
– Да, отец в этом замешан. Но он… он все тщательно спланировал. А что именно стало известно?
– Целительница, которая занималась нами раньше, вернулась в Хогвартс. Она обследовала Поттера и выяснила, что он все еще под связующим заклятьем, но пока не уверена, старое это заклятье или новое. И не поняла, связан ли он со мной или не привязан ни к кому определенному. – Драко помолчал. – И не знает, причастен ли к этому отец.
– Хорошо.
– Но отца подозревают.
– Могу себе представить. Ничего страшного, пока доказательств нет, все в порядке.
– Сейчас идет расследование. МакКей умер, но целителя Колчиса и одного из тех авроров, что были с МакКеем, уже ищут.
– Их не найдут, – уверила мать.
Драко глубоко вздохнул.
– Почему отец ничего не рассказал? Разве он мне не доверяет?
– Нет, дело не в этом. Он просто не хотел поставить тебя в неловкое положение.
Драко подавил желание закатить глаза.
– Мог бы хоть намекнуть.
– Он считал, что тебе лучше не знать. – Она на минуту задумалась. – Твой отец долго разрабатывал план, Драко. Он несколько недель обдумывал детали, репетировал…
– Недель? – переспросил Драко. – Когда же он нашел МакКея?
– Через несколько дней после твоего интервью «Пророку».
Драко, ошеломленный, подался вперед.
– То есть еще до рождественских экзаменов.
– Да.
– Но нас развели только в конце января! – Мать кивнула. – Он нашел МакКея – и оставил меня под проклятьем еще на несколько недель?
– Ему самому не хотелось. Но он должен был предложить Темному Лорду хоть какую-то компенсацию за участие в исцеляющем ритуале.
– Значит, это и есть компенсация, о которой он говорил? Гарри, связанный односторонними узами?
– Это был самый простой выход. Охранные чары Хогвартса мешают применять Темную магию, и отец знал: он не сможет подобраться к Поттеру достаточно близко, чтобы проклясть его, а если и сможет, проклятие немедленно обнаружат. Поэтому Поттера просто не стали освобождать от уз – связующее заклинание уже состарилось, и со стороны было трудно заметить, что что-то пошло неправильно. А для маскировки добавили еще несколько заклинаний, самых обычных, медицинских, – их можно было спокойно накладывать в больничном крыле.
Драко задумчиво кивнул.
– И все это для того чтобы… убить его? Незавершенной связью?
Мать кивнула в ответ.
Драко глубоко вздохнул, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица, – и понял, что выдал себя, потому что мать окинула его обеспокоенным взглядом.
– Драко… все к лучшему. – Он уставился на мать. Та неуверенно продолжила: – Милый, я знаю, что он тебе не безразличен. Но, пожалуйста, вспомни, кто он. Его… смерть – печальное событие, но она необходима.
– Что ты имеешь в виду?
– Радость моя, ты не можешь не знать, что происходит. Я понимаю, что отец тобой недоволен, но, конечно, твои друзья…
– Ничего я не знаю, – оборвал ее Драко. – Со мной никто больше не разговаривает.
Мать печально кивнула.
– Милый, мне очень жаль, но их можно понять. Ничего, как только все… неприятности закончатся, у тебя будет возможность отыграться. Как только Поттер сойдет со сцены и мы займем свое законное место. Все к лучшему, милый. Осталось совсем немного – и все будет хорошо. Вот увидишь.
Драко кивнул и уставился в пол. Они еще немного поговорили о каких-то мелочах и наконец распрощались. Мать до последней секунды не сводила с него встревоженного взгляда.
Все к лучшему. Все будет хорошо. Вот только совсем не к лучшему – и ничего хорошего не будет.
«Давайте не будем впадать в панику раньше времени», – сказала Эспозито. Что ж, время пришло. Теперь Драко совершенно точно знал, что им предстоит иметь дело с самым худшим вариантом развития событий. Наверное, и правда самое время впасть в панику.
Вот только вместо паники Драко захлестывал ужас и беспомощный гнев на отца. За то, что подверг Гарри такому испытанию. За то, что подверг Драко такому испытанию. За то, что отпустил его к Гарри, даже не намекнув, что в силах Драко уничтожить плоды многомесячного кропотливого отцовского труда. За то, что вернул в семью, но поставил клеймо, чтобы Драко и думать не смел еще раз не повиноваться отцу. Даже если повиноваться означало смотреть, как медленно умирает дорогой Драко человек, – и при этом держать в руках его спасение.
Он направился в больничное крыло, потирая лоб и стараясь побороть страх и негодование. Все, что он мог сделать, – это успокоиться и постараться выиграть для Гарри еще немного времени. И изо всех сил надеяться, что кому-нибудь удастся сотворить неслыханное чудо – и снова спасти его.
-
-
09.11.2009 в 21:06Сидя в больничном крыле, Панси задумчиво разглядывала двоих парней всего в паре кроватей от себя. Ей хотелось знать, чувствует ли Грейнджер такой же озноб, какой пробирает саму Панси, при виде того как «Уизли» держит Поттера за руку, убирает ему волосы со лба, что-то успокаивающе говорит и помогает справляться с тошнотой. Панси за три дня так и не смогла к этому привыкнуть.
– Все так… странно, – заметила она, вздрогнув при звуках чужого голоса, издаваемых собственным горлом. – Интересно, как там дела у Блейза и Уизли.
– Хорошо, я уверена. Хотя должна сказать, меня до сих пор удивляет, что Забини на это согласился, – ответила Грейнджер. – Я думала, он все еще не разговаривает с Малфоем на людях.
– Нет, в последнее время он начал снисходить до односложных реплик. Совместные занятия в библиотеке не такой уж большой шаг вперед, особенно если рядом буду я. А за столом никто из наших с Драко все равно не сядет, так что пока Уизли не перепутает вилки или не вздумает нарядиться по своему вкусу, все будет в порядке.
– Надеюсь. – Грейнджер бросила взгляд в сторону кровати. Поттер, по-видимому, уснул, и «Уизли» прекратил говорить. Сейчас он просто держал Поттера за руку и смотрел на него в глубокой задумчивости – выражение, совершенно несвойственное глуповатой физиономии Рона Уизли. – Все так странно.
Панси не могла не согласиться – на руке, пальцами которой она сейчас теребила длинную прядь рыжих волос, было больше веснушек, чем на всех членах семьи Паркинсон вместе взятых.
– Кстати, где ты раздобыла многосущное зелье? – спросила она. – Сама ты сварить его не могла.
– Нет, на это ушел бы целый месяц. Но у братьев Рона в Хогсмиде есть знакомый, который имеет дело со всякими… подозрительными зельями.
– Ох уж эти гриффиндорцы. Мы вечно недооцениваем вашу изворотливость. Хорошая идея, между прочим.
– Я думала обоих стошнит, когда они приняли его в первый раз, – заметила Грейнджер с легкой улыбкой.
Панси хихикнула. Трудно было сказать, кого превращение привело в больший ужас, Уизли или Драко. И Панси не могла отрицать: несмотря на серьезность ситуации, всех остальных немало позабавили и утонченная брезгливость на деревенской физиономии Уизли, и тупое удивление, исказившее тонкие черты лица Драко, и полное смятение, с которым парни смотрели друг на друга. Впрочем, обмены внешностью между Драко и каждым из трех других семикурсников – которые, конечно же, прозвали себя «Многосущным гриффиндорским отрядом» – тоже принесли по паре веселых минут.
Но собственный обмен внешностью с Джинни Уизли насмешил Панси гораздо меньше. Что ж, по крайней мере, та была хорошенькой, пусть даже самого заурядного, веснушчатого типа. И у них оказался примерно один размер, а значит, им было достаточно обменяться мантиями и галстуками, в отличие от Рона Уизли и Драко – тем пришлось переодеваться полностью. Чистое оскорбление хорошему вкусу – Уизли, вырядившийся в дорогую, сшитую на заказ школьную форму Драко, в то время как тот изо всех сил старался не морщиться, натягивая грубые штопаные тряпки.
– К слову сказать, спасибо, – нерешительно сказала Грейнджер. – Я знаю, что для тебя это непросто. И… знаю, ты не хочешь, чтобы Малфой впутывался в это дело.
– Нет, не хочу. – Но разговаривать с Драко на эту тему больше не имело смысла, так что Панси бросила впустую тратить слова и решила просто прикрыть ему спину, пока он совершает свои глупости. – Ты же сама понимаешь, это не может продолжаться бесконечно – рано или поздно кто-нибудь догадается. Или Уизли придется отвечать на уроке, или Лонгботтом расплавит котел, или Финниган… поведет себя как Финниган.
– Или один из вас начнет язвить не по адресу.
– Это вряд ли. Мы сейчас общаемся только с теми, кто знает, что происходит.
Грейнджер кивнула.
– Паркинсон… – неуверенно спросила она. – Как думаешь, что будет дальше?
– Мне казалось, ты знаешь. Разве не ты день и ночь изучаешь магию связи?
Грейнджер кивнула, бросив взгляд на экземпляр книги «Брачные и связующие заговоры: исчерпывающее наставление».
– Это потрясающе интересно. Я понятия не имела, что браки у магглов и волшебников так отличаются. Я была на свадьбе Билла Уизли и Флер Делакур, но она выглядела почти как маггловская. Даже брачные обеты были похожи.
– Неужели?
– Да, они взяли вот этот текст… – Грейнджер пролистала книгу до раздела стандартных формулировок и указала на одну:
«Я соединяю себя с тобой. Я отдаю тебе всего себя до конца наших дней…»
Панси закатила глаза. Подумать только, Уизли и полувейла выбрали одну из самых слащавых клятв.
– Это было прекрасно, – мечтательно улыбнулась Грейнджер. – Я догадывалась, что происходит что-то магическое, но тогда еще не знала деталей. И понятия не имела, что существует так много разных видов брачных заклинаний.
Панси раздраженно прищелкнула языком.
– Конечно, заклинания отличаются. Не связывать же одной и той же клятвой влюбленную пару и пару тех, кто едва знаком?
– Нет, наверное. – Грейнджер помолчала. – Как тебе кажется… Я знаю, это не может быть известно наверняка, но целительница действительно думает, что Гарри можно вылечить только в одном случае – если…
– Если Драко свяжет себя с ним навсегда.
Грейнджер кивнула.
– Как тебе кажется, он может это сделать?
– Не знаю. Думаю, что нет.
– Если он не сделает этого, Гарри наверняка умрет.
– Знаю.
– И Малфой вот так просто даст ему умереть?
– Драко ничего ему не должен. Не он проклял Поттера.
– Я помню. Но Гарри ему дорог. Это всем очевидно.
Панси вздохнула.
– А еще ему дорога семья. И наше дело тоже.
– Неужели это для вас так важно? Чистота крови, верность Волдеморту? – Панси удивленно взглянула на Грейнджер. Странно, что магглорожденная, которая должна бы бояться Темного Лорда больше других, способна так бесстрашно произносить его имя. – Неужели это настолько важно, что во имя своего дела вы дали бы умереть дорогому человеку?
– Да, – просто ответила Панси.
– Я бы не смогла, – сказала Грейнджер после минутного молчания, ее голос слегка задрожал. – Пожертвовать чьей-то жизнью ради великой…
– Прости, пожалуйста? – не веря своим ушам, перебила ее Панси. – Ты за семь лет ни разу никем не пожертвовала? Ни разу не поставила дело выше жизни? Должна сказать, ты меня удивляешь, потому что я сходу могу припомнить по крайней мере три таких случая, если в историях о вашем Раззолоченном Трио есть хоть капля правды. Ты сделала это еще на первом курсе. Или байка о том, как вы с Поттером практически позволили шахматной фигуре угробить Уизли, – преувеличение?
Грейнджер прикусила губу.
– Это другое дело. Рон сам выбрал…
– Это война, Грейнджер. На войне приходится принимать жесткие решения. И не смей смотреть на Драко сверху вниз только потому, что его решения отличаются от твоих.
– Я не смотрю сверху вниз – я просто вас не понимаю…
– Именно поэтому ты не принадлежишь нашему миру.
Грейнджер снова прикусила губу.
– Но я не… слушай, я же не по своей воле уродилась ведьмой в семье магглов. Другие магглорожденные – тоже. И как нам быть? Не можем же мы не пользоваться магией…
– Вы приходите в наш мир и приносите с собой свою кровь и традиции. Это разрушает нас.
– Разве ты не думаешь, что бесконечные родственные браки тоже могут вас когда-нибудь разрушить?
– Грейнджер, я знаю, что Уизли выглядят как ходячее предупреждение об опасности вырождения из-за близкородственных браков, но чистокровных волшебников на самом деле совсем не мало. И мы довольно часто заключаем браки с волшебниками из других стран. Нам не нужна ваша «свежая кровь», как не нужны и не желательны чужие идеи и традиции. Как не нужна и другая опасность, которую вы несете с собой, – опасность выдать нас магглам.
– Значит, надо оставить магглорожденных в маггловском мире, где некому научить их, как контролировать и использовать магию, как скрывать ее от магглов? Чем это поможет волшебному миру?
– Я не хочу вести с тобой политические споры, Грейнджер. Ты нас просто не понимаешь.
– Так помоги мне понять, – расстроено сказала Грейнджер.
– Вас слишком много, всем не поможешь.
– Но если мы хотим учиться…
– …и не хотите слушать, что вам говорят. Вы не считаете, что у нас есть хоть что-то, стоящее изучения. Вы нам не доверяете.
– Я доверяю.
Панси насмешливо выгнула бровь, и Грейнджер, надо отдать ей должное, смутилась.
-
-
09.11.2009 в 21:08Панси нахмурилась и подозрительно уставилась на нее. Грейнджер защитным жестом скрестила руки на груди, но настойчиво продолжила:
– Может, если бы я не была такой недоверчивой, мы смогли бы лучше поладить. И когда отец Малфоя привел МакКея, мы бы разглядели, что Гарри и Малфой на самом деле счастливы вместе. И может быть, Малфой сумел бы сказать отцу, куда он может засунуть МакКея, и отказаться разрывать связь.
– Вот в этом я очень сильно сомневаюсь.
– Разве ты не думаешь, что они подходят друг другу? Разве не думаешь, что они остались бы вместе, если бы не политика?
Панси вздохнула, припомнив разговор с Драко как раз на эту тему, и неохотно кивнула.
– Если бы политические проблемы к тому времени решились, может быть…
– Слишком много допущений, Грейнджер. Если они и были счастливы вместе, это все равно был брак против воли и они были слишком молоды, чтобы остепеняться и связывать себя на всю жизнь – с кем угодно, не то что друг с другом. Не думаю, что они остались бы вместе, как бы мы ни поступили.
– Могли и остаться, – упрямо повторила Грейнджер. Панси пожала плечами. Все равно сейчас это не имело особого значения. – И мне жаль, что мы им не помогли. Потому что я тебе не поверила и оттолкнула тебя. – Она глубоко вздохнула. – И я хочу хоть как-то это исправить – и не только для того, чтобы ты убедила Малфоя… ну, неважно. Я… что бы ни случилось с Гарри, я бы хотела теперь действовать по-другому. Прислушиваться к таким, как ты. И даже верить вам.
Панси задумчиво смотрела на нее.
– Этот мир теперь и мой дом. Я ему предана. И хочу его разрушить не больше, чем ты.
– Я тебя не понимаю.
– Я не так уж отличаюсь от тебя.
Панси приподняла брови.
– Никогда бы не подумала, что ты расценишь это в положительном свете.
– Почему же?
– Возможно, потому, что ваша порода всегда считала себя выше нас.
– А вы не считаете себя выше нас?
Панси чуть наклонила голову набок и задумалась.
– Мы действительно не так уж отличаемся, – упрямо повторила Грейнджер.
Панси подумала еще немного и наконец пожала плечами, осторожно подтверждая, что принимает оливковую ветвь.
– Возможно. Хотя, честно говоря, не вижу особого сходства с тобой. – Она снова умолкла. – С другой стороны, Поттер… вот его я временами могу понять. Прогнать Драко для его же пользы и при этом разозлить так, чтобы он не захотел вернуться. – Она улыбнулась. – Из Поттера мог бы получиться неплохой слизеринец.
– Не оскорбляй его, – с улыбкой заметила Грейнджер.
Панси хихикнула.
– А я и не оскорбляю.
Драко подошел к ним; на невыразительном лице Рона Уизли отражалось ставшее привычным для Драко напряжение и беспокойство. Грейнджер подняла голову.
– Как он?
– Ему хуже, – глухо ответил Драко. – Кажется, мое присутствие больше не помогает.
– Что ты собираешься делать? – спросила Грейнджер.
Драко отвел взгляд.
– Малфой… ты знаешь, что ему нужно…
Драко покачал головой.
– Я не могу.
– Я знаю, что отец снова принял тебя в семью, но ведь он никогда по-настоящему тебя не простит, – возразила Грейнджер, в ее голосе зазвучало отчаяние. – И ты все равно больше ничего не значишь в Слизерине…
– Я не могу вернуться к нему, Грейнджер. Даже если захочу.
– Почему?
– Я… Гарри ведь не рассказывал тебе, что сделал отец, когда я был дома, нет? – Грейнджер покачала головой. Драко помедлил, потом глубоко вздохнул и продолжил: – Я… помечен. – Он раздраженно поднял руку, когда Грейнджер ахнула, придя к неверному выводу. – Не Темной Меткой. – Он снова вздохнул. – Не знаю, говорил ли тебе Уизли или кто-нибудь другой, но на мне есть метка в виде фамильного герба. Она похожа на татуировку.
Грейнджер неуверенно кивнула, и Панси стало интересно, какое объяснение этому придумали гриффиндорцы. Возможно, решили, что татуировка – своего рода проявление глупой фамильной гордости чистокровного слизеринца.
– Она работает так же, как Темная Метка, только настроена на отца. Если отец захочет, чтобы я вернулся домой, она почернеет и начнет жечь. И если на нее не обращать внимания, она доведет до безумия. Я завершу связь с Гарри – и моя жизнь, считай, закончена. Отец активирует эту штуку, и я, скорей всего, сойду с ума еще до восемнадцатилетия. Не слишком приятная перспектива. – Он перевел дыхание. – И даже если я не…
-
-
09.11.2009 в 21:08– Что ж, может быть… может, нам все же удастся разорвать связь. Мы не прекратили работу…
Драко презрительно скривился.
– Можете не стараться – и даже не пытайся подсластить пилюлю, Грейнджер, я знаю, что его ждет. Вы ничего не сможете сделать. Это узы, и вы потеряли того, кто их наложил. А другого выхода нет.
– Мы справились с разбалансирующим проклятьем.
– Это совсем другое дело! Ты просто не понимаешь… черт побери, вот почему от магглорожденных в нашем мире никакого толку! Да, с разбалансирующим проклятьем ты разобралась – ну разве не умница? Это узы, Грейнджер. Люди столетиями пытались найти способ разрушить нежелательные связи. Никто так и не смог. Никто.
– А еще никто не предполагал, что можно пережить Аваду.
– На что ты готова поспорить, что чудо-мальчик неуязвим не только для Непростительных, но и для незавершенных уз? Ты его видела. Он не выживет. Ему все хуже и хуже.
– Так что ты будешь делать?
– Не знаю!
Тишина.
– Ему можно помочь только одним. Чтобы сделать это, придется навлечь на себя опасность, и ужас, и боль – и быть связанным с ним, когда… Да к тому же еще отказаться от отца, от семьи, от всего, во что я верю.
Драко отошел в сторону и невидящим взглядом уставился в окно. Панси подошла к нему и успокаивающе погладила по спине.
– Хорошего выхода просто нет, – сказал он; голос Уизли звучал хрипло.
– Насчет Темной Метки, – осторожно начала Грейнджер. – Люди переживали…
– Не слишком успешно.
– Не слишком. – Она с трудом сглотнула, и Панси стало интересно, в какой мере нежные интонации голоса Грейнджер были вызваны внешним сходством Драко с Роном Уизли.
Панси вздохнула.
– Ты верен отцу намного больше, чем он заслуживает. Одно дело – семья, Драко, но твой отец… Блейз прав, он же…
– Он мой отец, Панси, – устало ответил Драко.
– Знаю, но…
– А есть еще и мать. И ты, и вся моя жизнь, и… и вообще все. – Драко на секунду умолк. – Но я… я не могу… – ему отказал голос, он прижался лбом к оконному стеклу, зажав рот рукой и борясь с рыданиями, в голубых глазах стояли слезы. Панси обняла Драко и привлекла к себе; он зарылся лицом в ее волосы, и его плечи затряслись.
– Ш-ш-ш, – успокаивающе прошептала она, пытаясь проглотить болезненный ком в горле, когда Драко наконец позволил себе разрыдаться. Потому что он был прав – хорошего выхода не было. Что ни делай, это принесет только страдания. Уже принесло.
«Гнусный, мерзкий ублюдок», – с горечью проклинала она про себя Люциуса Малфоя, нежно гладя Драко по чужим рыжим волосам, пока он цеплялся за нее и его рыдания сотрясали обоих. Ей хотелось, чтобы Люциус оказался сейчас перед ней и на своей шкуре узнал, каково это – попасть под Непростительное, а то и под два.
Она поймала взгляд Грейнджер, которая стояла рядом с беспомощным видом, и дала ей знак отойти к кровати Поттера, пока сама Панси разбирается с Драко. Все равно от той толку как от столба, а Драко ужасно смутится, когда придет в себя и обнаружит, что Грейнджер видела его в разобранном состоянии.
Грейнджер кивнула, но в следующий момент дверь открылась, и в больничное крыло вошли двое студентов. Драко судорожно вздохнул и попытался взять себя в руки. Грейнджер внезапно оказалась рядом.
– Посетители, уж извини, – пробормотала она, обнимая Драко за плечи, и Панси чуть не отпихнула ее локтем, прежде чем сообразила: конечно, люди удивятся, если увидят, что Рона Уизли утешает младшая сестра, пока любимая девушка просто стоит рядом.
– Рон… ты как? – спросил Стивен Корнфут, после того как убедился, что Поттер спит, и пристроил на тумбочку стопку записок.
Драко прокашлялся, торопливо вытер лицо и высвободился из объятий Панси и Грейнджер.
– Ничего.
– Как Гарри?
Грейнджер покачала головой. Джастин Финч-Флетчли с мрачным видом поджал губы, потом неловко выдавил:
– Держись, друг… он выкарабкается. Он же Мальчик-Который-Выжил, помнишь? В какое бы дерьмо ни влипал – всегда справлялся.
Грейнджер слабо улыбнулась.
– Ну, или ты что-нибудь придумаешь, – продолжил Финч-Флетчли. – Ты можешь. Вы с Грейнджер всегда ему помогали. Вы же спасли их обоих в ноябре, спасете и сейчас, – и он неловко хлопнул Драко по спине.
– Кстати – говоря о ноябре, – Малфой не заходил? – спросил Корнфут.
Панси почувствовала, как напрягся Драко, и втянула воздух сквозь зубы, но Грейнджер, и глазом не моргнув, отрицательно покачала головой.
– Да уж, вряд ли. Будь оно все проклято, – раздраженно выругался Финч-Флетчли. Панси заметила, с какой силой стиснул губы Драко, и сжала руки в кулаки, готовясь выслушивать, как хаффлпаффский грязнокровка будет клеймить того позором за отсутствие у постели больного. – Знаете, никогда бы не подумал, что буду сочувствовать этой заднице, Драко Малфою, – глядя на Гарри, задумчиво продолжил Финч-Флетчли. – Бедный паршивец. Но вы ведь держите его в курсе, правда?
Грейнджер промычала что-то невнятное.
– Слушайте, если Гарри захочет послать ему записку или еще что, я могу… нет, наверное, не могу…
– Я могу передать все, что нужно, – встрял Корнфут. – Мы в паре на чарах. Все подумают, что я просто передаю конспекты. Он… он ужасно волнуется. За весь вчерашний урок и двух слов не сказал.
Панси и Драко переглянулись. Отлично, Уизли и компания действуют по плану.
– Да он после отречения вообще мало говорит, – заметил Финч-Флетчли. – Кошмарная была сцена. – Он передернул плечами. – Какой же дрянью надо быть, чтобы так поступить с собственным сыном?
– Только не говори, что магглы никогда не отрекаются от детей, – возразила Панси. Она едва успела изгнать высокомерные интонации из голоса Джинни Уизли, но Финч-Флетчли, похоже, ничего не заметил.
– Нет, бывает и такое, но… устраивать из этого публичный скандал – это же просто дикость. – Он пожал плечами. – С другой стороны, многие магглы наехали бы на сына, если бы только заметили его с другим парнем. Так что кто бы говорил. Кстати, я просто обалдел, когда увидел ту статью в «Пророке».
– Насчет того, что Малфой снова сошелся с Гарри? – хмыкнул Корнфут. – Я не удивился.
– Правда? А я и подумать не мог. Учитывая реакцию его семьи.
– Слава богу, Малфой не такой, как его отец, – сказал Корнфут. – Хотя сомневаюсь, что его отец это понимает. Сомневаюсь даже, что он сам это понимает.
– Вот уж точно. Говоря о Малфоях, как думаете, правду написали в «Придире»? Что все подстроил этот мерзавец?
– Что проклятие наложил Люциус Малфой? – Грейнджер пожала плечами. – Кто знает. Авроры наверняка ведут расследование.
– Ну, тогда он может спать спокойно. Эти тупицы и членов в штанах не найдут – обеими руками и с поисковым заклятьем в придачу, – презрительно заметил Корнфут.
– Вот что, нам пора на урок, но передайте Гарри: мы еще зайдем и принесем конспекты по трансфигурации, – сказал Финч-Флетчли. – И дайте знать, если мы еще что-то сможем сделать, ладно? – Он снова хлопнул Драко по спине. – Он выкарабкается, Уизли. Обязательно. Раз уж Грейнджер взялась за дело.
Они ушли. Панси вздохнула с облегчением, обернулась – и увидела, как Поттер пошевелился. Драко торопливо вытер глаза, прокашлялся и вернулся к кровати.
– Это все еще ты? – спросил Поттер, внимательно вглядываясь в его лицо. Драко кивнул. – Что случилось?
Драко покачал головой и взял Поттера за руку, но тут же обернулся к двери – она отворилась снова, впуская Блейза и Джинни Уизли. Те огляделись, проверяя, нет ли посторонних, и из-под поттеровской мантии-невидимки появился Рон Уизли, все еще под личиной Драко. Блейз наложил на дверь защитные чары, чтобы можно было не опасаться, что кто-то увидит Драко в больничном крыле.
Панси снова испытала неприятное чувство раздвоения, глядя на свою копию – прямые темные волосы, вздернутый нос. Новая, дорогая мантия вместо поношенных, залатанных тряпок, в каких сейчас красовались они с Драко. Зрелище совершенно выбивало из колеи. Панси невольно задумалась, успел ли Драко к нему привыкнуть.
Уизли подошли ближе, и было невыносимо странно видеть на лице Драко выражение, свойственное Рону Уизли. Его глаза чуть заметно расширились, а потом смягчились от сочувствия при виде покрасневшего, заплаканного лица Драко.
– Пора, – сказал Уизли. – Он скоро придет. Ты… ты как, ничего?
Драко поспешно кивнул.
– Пора меняться? – спросил Поттер со слабой улыбкой. – Кем ты будешь в этот раз?
– Лонгботтомом.
Поттер хихикнул.
– Хорошо. С ним мне спокойнее. Ты в виде Симуса – это все-таки слишком. Я все время боюсь, что он вернется и получит сердечный приступ, когда увидит, что сам, во плоти, держит меня за руку.
Драко хмыкнул.
– Лучше не подавай мне таких идей – а то я и правда зацелую тебя до бесчувствия прямо при нем – и в его виде.
– Пожалуйста, Драко, подожди с такими разговорами, пока я не уйду из палаты, – содрогнувшись, попросила Панси. Она отдала Джинни Уизли гриффиндорский галстук и кивнула Лонгботтому, который только что пересек границу защитных чар и вошел в больничное крыло. – Мне теперь всю неделю будут сниться кошмары.
– Мне тоже, – заметил Уизли, и все четверо поморщились, когда началась трансформация.
Фу. Как неприятно. А Драко приходится выносить это каждый день по нескольку раз. Панси подождала, пока обмен внешностью между ним и Лонгботтомом завершится, потом обняла и похлопала по руке.
– Я вернусь после уроков, милый. Принести тебе что-нибудь?
– Нет, спасибо, у нас все есть, – устало улыбнулся Драко, и Панси встревожено вгляделась в его лицо, прежде чем выйти из палаты вместе с Блейзом и укрытым мантией-невидимкой Лонгботтомом.
-
-
09.11.2009 в 21:31-
-
07.01.2010 в 02:35-
-
26.06.2011 в 17:32